Беспредел и тирания. Историко-политические очерки о преступлении и наказании - Андрей Франц

В конечном итоге, земледелие в Риме все в меньше степени становилось занятием крестьян и все в большей – финансовых капиталистов, сконцентрировавших у себя землю. «Но в каком же положении находилось само земледелие? – задает вопрос Теодор Моммзен. – С III до V в. от основания Рима [ок. 550—250 гг. до н. э.] капитал вел войну против труда, отнимая у трудящихся крестьян земельную ренту в форме процентов за долги и передавая ее в руки спокойно живших на доходы рантье. Эта борьба смягчилась главным образом благодаря расширению римского хозяйства и переброске находившихся в Лациуме капиталов на спекуляции во всей области Средиземного моря.

Но теперь и эта широкая сфера деятельности стала оказываться недостаточной для возраставшей массы капиталов, а безрассудное законодательство в то же время старалось, с одной стороны, принуждать искусственным путем сенаторов к помещению их капиталов в италийскую земельную собственности и, с другой стороны, систематически обесценивать италийские пахотные земли снижением хлебных цен. Таким образом началась вторичная кампания капитала против свободного труда, или, что в древности было одно и то же, против крестьянского хозяйства, и как ни была первая борьба жестока, она по сравнению со второй кажется мягкою и человеколюбивою.

Капиталисты перестали ссужать крестьян деньгами под проценты – это было само по себе трудно, потому что мелкие землевладельцы уже не получали сколько-нибудь значительных чистых доходов, и сверх того недостаточно просто и радикально; они стали скупать крестьянские участки и в лучшем случае заводить там хутора с рабским хозяйством. Это также называли земледелием, а в действительности это было применением чисто денежного хозяйства к производству земледельческих продуктов. …на пространстве, которое при существовании старинного мелкого землевладения прокармливало от ста до ста пятидесяти крестьянских семейств, теперь жило только одно семейство свободных людей и около пятидесяти большей частью неженатых рабов»80.

Фактически, на месте крестьянского сельского хозяйства очень быстро вырастает капиталистическое сельское хозяйство. То есть, хозяйство, ведущееся на больших площадях купленной земли, руками купленных сельскохозяйственных рабов. Труд которых обходился собственнику земли намного дешевле, чем труд свободных арендаторов.

«Вместо прежнего, несоответствующего теперь требованиям времени способа, при котором свободный человек продавался за долги в рабство, капитал использовал теперь с самого начала труд рабов, законно приобретенных за деньги. Прежний столичный ростовщик выступал теперь в соответствующей времени роли предпринимателя-плантатора. Но конечный результат был в обоих случаях один и тот же: обесценение италийского крестьянского землевладения; вытеснение мелкого крестьянского хозяйства хозяйством крупных землевладельцев сначала в некоторых провинциях, а затем и в Италии; переход крупного хозяйства в Италии преимущественно на скотоводство, разведение маслин и виноделие, и, наконец, замена как в провинциях, так и в Италии свободных работников рабами»81.

Итак, новой системе хозяйствования италийский крестьянин оказывается просто не нужным. Тот, кто мечом создал великую державу и плугом закрепил ее за собой – оказывается теперь просто лишним. И господствующий олигархический класс Рима с необыкновенной энергией начинает замещать народ Рима другим народом – таким, какой ему теперь более подходит.

11. Если власти не нравится свой народ, она всегда может выбрать себе новый

Эпическое полотно замены римского народа на более подходящие римскому олигархату контингенты рисует Теодор Моммзен. «Теперь же новая система рабовладельческого хозяйства, совершенно так же, как в Америке, опиралась на систематическую охоту за людьми. …тогдашней страной негров была Передняя Азия; критские и киликийские корсары, настоящие профессиональные охотники за людьми и работорговцы, опустошали сирийское побережье и греческие острова. С ними соперничали римские откупщики податей, устраивавшие в зависимых государствах охоты на людей и обращавшие их в своих рабов.

Это приняло такие размеры, что около 650 г. [104 г. до н. э.] царь Вифинии заявил: он не в состоянии доставить требуемые от него войска, так как все трудоспособное население в его владениях уведено в рабство откупщиками податей. В источниках сообщается, что на крупный невольничий рынок в Делосе, где малоазийские работорговцы сбывали свой товар италийским спекулянтам, однажды поутру было доставлено до 10 000 рабов, которые уже к вечеру были все распроданы.…»82

Тогда тоже высказывалось мнение, что местная раса отличается особой выносливостью и поэтому особенно пригодна для рабства. Так, Плавт83 хвалит «породу сирийцев, которая лучше всех других переносит лишения». К концу рассматриваемого периода число свободного населения в Италии никак не превышало семи миллионов человек, а количество рабов достигало тринадцати миллионов.

Что-то это мне напоминает? О, кажется, понял. Все это поразительно похоже на массовый завоз гастарбайтеров из Средней Азии на работу в Россию. Действительно, их труд оказался намного выгодней, нежели труд «дорогих россиян». Любой вменяемый экономист легко докажет это с цифрами в руках. Н-да… И чем это закончилось в Риме?

А там завоз гастарбайтеров принял совершенно эпический размах. Руками рабов выращивался дешевый сицилийский хлеб. Руками рабов разрабатывались рудники. Рабы гнали деготь и выполняли разные другие работы. Вошло в обыкновение отправлять целые стада невольников на испанские рудники, где управляющие охотно брали их и платили за них высокие цены. Многие сельскохозяйственные работы сдавались теперь на «аутсорсинг» специальным конторам, держащим для этого сельскохозяйственных рабов. Так, уборка винограда и маслин обычно производилась в Италии крупными землевладельцами не с помощью собственных работников, а сдавалась по договору рабовладельцу. Уход за скотом везде поручался рабам. Моммзен упоминает даже «о вооруженных рабах, которые верхом на лошадях пасли стада на обширных пастбищах в Италии. Такой же метод скотоводческого хозяйства скоро сделался излюбленным средством римских спекулянтов и в провинциях»84.

Фактически, коренной этнотип римского крестьянина, составляющего грозные легионы ранней Республики, был вытеснен «дешевыми рабочими руками» из Передней Азии. Ну, и где теперь эти русоволосые, коренастые, широкоплечие, «с бочкообразной грудью» римские легионеры? Они исчезли, растворились. Посмотрите на современного итальянца и попробуйте найти десять отличий от сирийца, порода которых, если верить Плавту, «лучше других переносит лишения».

Этнически, современное население Италии – потомки «гастарбайтеров» из Малой и Передней Азии, завезенных на полуостров в рабских ошейниках. Так что, ничего нового. Наш олигархат, массово завозящий таджиков и узбеков, просто тупо копирует социальные рецепты, детально отработанные две с лишним тысячи лет назад правильными римскими пацанами.

Ну, а в Риме тем временем, начинаются процессы уменьшения НАРОДА. Лучше всего они видны на цифрах снижения призывного контингента республиканской армии. Мы ведь с вами помним, что количество военнообязанных и количество крестьян, пашущих свою землю – это в Римской республике одно и то же. Снижение призывного контингента – и есть снижение количества римского народа.

Вот какие цифры приводит Моммзен. «С конца войны с Ганнибалом до 595 г. [159 г. до н. э.] число граждан постоянно возрастает; причину этого следует искать главным образом в постоянных и значительных раздачах государственных земель… В 595 г. [159 г. до н. э.] насчитывалось 328 000 граждан, способных носить оружие. Но с этого года начинается систематическое падение: в списках 600 г. [154 г. до н. э.] числится 324 000, в 607 г. [147 г. до н. э.] – 322 000, в 623 г. [131 г. до н. э.] – уже только 319 000 граждан, способных носить оружие, – грозный показатель для эпохи глубокого внутреннего и внешнего мира. Если бы дело пошло так и дальше, то в конце концов все граждане распались бы на две части – плантаторов и рабов, и государству пришлось бы, подобно парфянским царям, покупать себе солдат да невольничьем рынке»85.

Впрочем, Моммзен совершенно напрасно употребляет здесь сослагательное наклонение. Ибо пройдет еще несколько десятилетий римской истории, и призывной принцип формирования римской армии действительно сменится наймом. Армия станет наемной. Солдат действительно станут покупать. Ибо римское крестьянство, создавшее Республику и составлявшее когда-то ее грозные легионы, исчезнет как класс. Будет превращено в безземельную и деклассированную городскую чернь.